26 марта, 21:13 Поделиться: 
Татьяна Трощинская: «Многие люди на самом деле не знают, что говорить, но готовы просто побыть рядом» (Фото: thelivephotos/Depositphotos)
Татьяна Трощинская Журналистка, ведущая, медиаэкспертка
Мы не должны пережить абсолютно все опыты, чтобы быть эмпатичными людьми
Я часто говорю на тренингах и семинарах по чувствительной коммуникации для журналистов, что мы не должны пережить абсолютно все опыты, чтобы быть эмпатичными людьми. Да и не можем их пережить.
Реклама
Так и есть.
В эмпатии главное несколько моментов.
Первое — понимать, что ты здесь не о себе рассказываешь, а принимаешь боль другого человека.
Существует ошибочное представление, что обязательно надо притянуть собственную историю, чтобы было эмпатичнее, чтобы как бы стать ближе. Но все опыты разные. Мы это обсуждали в подкасте Любовь не проходит с биологом Ольгой Масловой. «Каждый объект, который мы в нашей жизни ценим, в нашем мозгу имеет какой-то набор отдельных межнейронных мест, где он находится», — объясняет Ольга. Поэтому опыт потери неуниверсален.
Опыт потери неуниверсален
Второе (в продолжение) — потеря мужа, потеря ребенка (взрослого в том числе), потеря мамы или папы, потеря друга — это разные потери по нашему восприятию, если сказать упрощенно. Это не о приоритетности, не об иерархии, не о сравнении. Это просто о разном.
Третье: в разные периоды от времени потери потребности могут быть разные (острый период, 4−6 месяцев, год, больше года). Больше года — именно так. Представьте, оно не проходит, как талая вода в почву.
Четвертое: есть иллюзия, что родные всегда помогут и поддержат. Это не так.
Родные — разные.
Иногда именно родные говорят «стоп!» твоему горю. А это так не работает. Поэтому часто люди с близким опытом — это твой самый близкий круг.
И четвертое: способность выдерживать напряжение, когда взаимодействуешь, например, с человеком с потерей — это уникальное умение. Мало кто может выдержать свой собственный дискомфорт. И напряжение другого человека.
У меня нет данных исследований, но эмпирически могу сказать, что многие семьи распадаются, не выдерживая этого напряжения, например, при потере ребенка. Тем ценнее отношения, которые можно назвать «в радости и в горе». В радости хорошо, но в горе — самое ценное.
И о сочувствии.
Я когда-то писала что-то вроде «Пять худших видов сочувствия», потому что это просто нечувствительно.
И еще раз напишу.
Нерелевантный опыт.
К каждому горю мы пытаемся «примерить» свое. Но все истории разные и часто бывают неодинаковы по глубине переживаний, и по обстоятельствам могут быть совершенно непохожи. Личная история уместна только тогда, когда ситуация похожа или это близкий человек, чью историю мы готовы слышать. Истории вроде «как я круто справилась со смертью знакомого, жившего через три улицы» также чаще всего неуместны — по этим же причинам.
Сочувствие, которое по сути апеллирует к вине человека, которому «сочувствуешь».
Яркие примеры: вопросы вроде «Как ты теперь живешь?« (что сеет сомнение, имеешь ли ты право теперь жить), «Зачем отпустила?« (если это погибший или погибшая в войне, этот вопрос одновременно обесценивает выбор пойти защищать нас с вами и обвиняет родного человека), «Почему поздно диагностировали?« (о чем неоднократно спрашивали меня в случае смерти Тараса, и попутно хочу сказать: к сожалению, есть неизлечимые формы рака).
Обесценивание потери и преуменьшение горя.
Самый яркий пример этого — спросить: «Есть ли еще детки?» Меня это спрашивали десятки, просто десятки раз. И это одновременно обесценивает и потерю, и жизнь — как умершего ребенка, так и живого (если детей двое или больше).
Обвинения человека, которому «сочувствуешь», что он своим горем создал проблемы и неудобства тебе.
Поскольку я не только мама, потерявшая сына, но и работаю с темой потери как журналистка и как тренер по чувствительной коммуникации, у меня есть большой массив примеров, как люди, пытаясь кому-то посочувствовать, говорят о себе.
Более того — о том, как они страдают из-за чужого горя.
«Мне стало плохо (сердце, давление, паническая атака), когда я прочитала, что ваша дочь погибла», «Я не могу пить, есть, спать, ехать в метро, писать, потому что прочитала, что сегодня погиб тот, кого я не знала, но моя лента в фейсбуке знала».
Люди, это же эгоизм!
Простите, что чья-то смерть доставила вам неудобства.
Читайте также:
Елена Любченко Психология скорби. Как пережить потерю
Вы не можете пить и есть. Но можете писать пост, который могут читать родные этого человека, которые и так себя обвиняют.
Если болит сердце, примите капли. Но писать или говорить такое тем, для кого потеря — это не новость из медиа, а ежедневная жизнь вопреки, просто нечувствительно.
Чрезмерный пафос.
Вокруг нас очень много смертей, но вдруг часть людей начинает смерть романтизировать. Особенно если она не касается твоих самых близких.
Я скажу вещь, которая кому-то не понравится.
Часто ли вы слышали лозунг «Герои не умирают» от родных погибших? Я — не очень.
Потому что герои, к сожалению, умирают. И не герои тоже. Поэтому когда мы кому-то сочувствуем, стоит остановиться на мгновение и подумать, не слишком ли мы романтизируем чужую смерть или гибель.
Мы говорим, что они живы, пока мы их помним, пока живут их дела.
Но ты все равно каждое утро просыпаешься в пустоту.
И что бы каждый и каждая из нас не отдала, лишь бы смерти не было. Чтобы живой дорогой человек был рядом.
Вместе с тем, для меня лично каждое слово поддержки чрезвычайно ценно. Было и есть. Даже если не знаете, что сказать.
«Я знаю о твоей ситуации, но извини, я даже не знаю, как реагировать и что мне говорить», — это вполне нормальные слова.
Многие люди на самом деле не знают, что говорить. Но готовы просто побыть рядом.
Текст публикуется с разрешения автора
Оригинал
Присоединяйтесь к нашему телеграм-каналу Погляди NV
Больше блогов здесь
Теги: Психология Общение Эмпатия
Читать далее
Источник
